«Надо уходить отсюда, — в который раз пронеслось в голове Марты. — Уходить. Или я проведу остаток жизни так, под надзором новых неприятелей.»
Последний раз лизнув саднящую царапину, Марта поднялась на лапки и зашагала к двери. Ночка тут же обернулась на звук её шагов, сердито сверкнула глазами и кивнула ей головой на коридор, призывая идти в ту сторону.
— Не завернём ли мы к моему братцу, а? — хмыкнула она. — Давненько я к нему не наведывалась.
— Помнится, мы заходили к Вашему брату вчера после ужина, — отозволась Марта. — Или Вы боитесь разлуки с единственным оставшимся родственником в свете недавних событий?
Загривок Ночки мигом встал дыбом, и она, оскалив зубы, обернулась к обидчице:
— Не смей даже думать, что я не понимаю твоих намёков! — прошипела она. — Поттер умер из-за таких, как ты, змеюка! Из-за таких, как ты, эти пустоголовые свободолюбивые идейки захватили умы нашего народа!
— Что ж, простите уж, что демократия мне больше по душе, чем диктатура, — парировала Марта. — Такой уж я уродилась. Пустоголовой и свободолюбивой.
Ночка смерила её таким взглядом, будто хотела прожечь насквозь своим пылающим взором:
— Ты верно одержима, раз тебе, дитю праведной земли Короткомордых, не понятны такие простые истины, — прорычала она. — Власть народа, говоришь? Далеко бы мы ушли без надзора нашей великой Фриции! Каждому котёночку нашей земли известно — нет большего счастья честному народу, как подчинятся её святому указу!
— Её указ лишает нас свободы. Свободы собственного выбора. Собственного решения. Мне искрене жаль тебя, Ночка. И искренне жаль таких же, как ты. Вы сами не знаете, в какую пропасть своими же лапами идёте. А когда захотите выбраться из этой дыры, лестницы наверх уже… нет, не будет.
На этот раз Ночка, похоже, не нашла, что возразить. На миг в глазах её промелькнул странный блеск, и в голове Марты проскользнула мысль, что, может быть, в сознании этой кошки забрезжило слабое сомнение в правильности высказанных ею идей, но Ночка тут же гневно хлестнула себя хвостом по бокам и буркнула:
— Право, тебе, Марта, уже не помочь. Идём к моему брату.
— Зачем Вы всё время таскаете меня с собой? Это Ваш брат, Вы к нему и идите. Можете запереть меня в моей комнате и идти. Я все равно никуда не убегу.
— В отличие от тебя, Марта, я не ослушаюсь приказа Фриции, — прошипела надзирательница. — С этого дня, змеюка, я буду следить за каждым твоим шагом, за каждым твоим словом, за каждым твоим взглядом. Чтобы то нечистое, что поселилось в твоей душе, больше не смогло отравить ни одного человека, ни одного кота.
Сказав это, Ночка ухмыльнулась и махнула хвостом, приказывая ей идти.
«Надо убегать, убегать отсюда, — снова подумала Марта. — Но нет, не сейчас. Когда появится хорошая возможность.»
— Сюда!
Райпур и Крошка неслись по сырым улочкам Мяриона, в центре которого мрачными колоссами возвышались тёмные дворцовые башни. Верслибр угрюмой тенью навис над обычно пёстрыми черепичными крышами города, подобно гигантскому сторожу, не спускающему глаз с несчастных горожан.
Райпур бежал, и дыхание облачками пара вырывалось у него изо рта в прохладный городской воздух. Они бежали окольными путями, боясь свернуть на центральные улицы, на которых уже, должно быть, собралась уйма народу. Раньше Райпур боялся, что перед самой кульминацией струсит, поддасться волнению, но теперь, чем ближе становились впереди башни Верслибра, тем сильнее он чувствовал крепнущую в его душе уверенность.
— Знаешь что, Крошка? — выдохнул он на бегу. — Я хоть и был генералом, ты это, не подумай. Я ни разу не участвовал в военных действиях. Даже в дворовых стычках не часто принимал участие. Я стал генералом только благодаря влиянию отца, это он меня везде устроил…
— Мне не интересно слушать этот лепет про твою влиятельную родню, — фыркнула Крошка, легко перескочив бочку, валявшуюся на дороге. — Свою шкуру спасать будешь сам.
— Нет, я к чему это, — пропыхтел бывший генерал, чуть не свалившись в грязь, зацепив ногу об этот же бочонок. — Короче, как бы, если получится избежать драки, я бы всеми силами хотел её избежать.
Он покосился на семенившую впереди Крошку, ожидая, что та снова обвинит его в излишней неуверенности или, чего уж там, чрезмерной трусости, но она лишь только ухмыльнулась и бросила:
— Да всё я понимаю. Я б тоже предпочла не выпускать коготки. Тем более на тех, кто когда-то был твоими соратниками.
Она слабо улыбнулась и замолчала. Дальше они бежали в полной тишине.
Марта, безвольно повесив хвост, плелась следом за Ночкой. На этот раз они предполчили молчать, вместо того, чтобы мусолить старую тему.
Наконец, Ночка замерла перед дверью, ведущей на кухню. Даже не смотря на то, что дверь была закрыта, уже отсюда чувствовались сильные запахи рыбы, овощей и молока, были слышны металлические лязги посуды, чирканье остро заточенных ножей и грубые голоса переговаривающихся между собой кухарок. Встав на задние лапки, Ночка поскреблась передними в дверь и, спустя какое-то время, дверь им открыл маленький поварёнок, на глаза которому съезжал в двое превосходивший его самого по размеру колпак.
— Госпожа Ночка? И Марта с Вами? — пролепетал он по-детски сбивчивым голосом. — Вы к господину Барсу?
— Да, малыш, пропусти-ка кошечку к её брату, — проворковала Ночка, ласково сощурив глаза. Поварёнок улыбнулся и присел на корточки, вытянув руку, чтобы погладить киску по спине, но Ночка лукаво покачала хвостом и отшатнулась.
- Но-но-но, а то придётся мыть ручки.
Поварёнок поднялся на ноги и, навалившись на тяжёлую дверь, с трудом отодвинул её в сторону, так что Ночка легко проскользнула на кухню. Марта, вздохнув, поплелась следом за ней.
Теперь дворцовые башни казались ещё ближе.
Завернув за угол, Райпур и Крошка неожиданно поняли, что дворы и дома закончились, и они стояли на пустыре, ведущим к Верслибровским стенам. Сбоку от них из расступившихся пред ней белых стен домов выходила дорога — Паркетная улица — и, расскекая собой оголённый участок земли, ровной чертой подходила к дворцу.
— Если так и будем тут торчать, нас заметят, — шикнула Крошка на Райпура, и он, повинуясь её молчаливому приказу, снова шагнул в тень домов.
— Надо быстренько перебежать пустырь и подойти к Верслибру с противоположной стороны, — быстро зашептал он. — На западной и южной башне всегда дежурят дозорные. Они следят за происходящим на Паркетной улице и потому всегда первым делом докладывают Фриции, если кто-то приближается ко дворцу, чтобы она всегда была готова принять гостей или дать отпор врагу. На двух оставшихся башнях контроль за окрестностями весьма несерьёзен, так как ко дворцу с тыльной его стороны все равно никто никогда не подходит. Проще говоря, сидящие там дозорные просто клюют носами. А в третьей башне живёт Просвятитель. Он и занимает верхние этажи и, поскольку военным в его палаты вход воспрещён, пустырь оттуда видит один лишь он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
